Главная страница / Центр Бородинского сражения / Дивизия Фриана — Следующий раздел
В то время как кавалерия Тильмана преодолевала естественные препятствия, передовые части дивизии Фриана ворвались в деревню, но вскоре были выбиты оттуда. Шрекенштейн видел, как справа от саксонцев спустилась из деревни в овраг расстроенная пехота, которая тут же, в овраге, выстроилась снова и спустя 10-12 минут вновь захватила вход в деревню и стала распространяться влево. После захвата деревни, — пишет Солтык, — «дивизия Фриана, вместе с которой наступал генерал Сокольницкий, слишком пылко двинулась преследовать противника; отбитая дивизией Коновницына... она была вынуждена отойти назад через овраг... и выстроиться в линию с третьим корпусом», только со второго раза при поддержке Латур-Мобура французы утвердились в деревне. Подобная версия распространена и в историографии, однако, следует подчеркнуть, что ни один источник, исходящий из самой дивизии Фриана, ничего об этом отступлении не говорит! Журнал дивизии сообщает: «Генерал Фриан приказал генералу Дюфуру, командиру 15-го лёгкого (полка), взять деревню и редут, который её прикрывал. В то же самое время он сам атаковал на правом фланге с 48-м полком и опрокинул противника. Испанский полк образовал резерв 48-го». Дивизия дошла, — гласит рапорт 48-го полка, — «до края большого оврага, который она перешла, несмотря на очень сильное сопротивление русских, которое усугублялось очень крутыми берегами. После того, как она с большими трудностями и потерями поднялась на эту позицию, она атаковала укреплённую деревню (Семёновскую), которая находилась на гребне оврага... Русская пехота была выгнана». Сам генерал Ф. М. Дюфур писал, что он «командовал тремя батальонами 15-го полка лёгкой пехоты, которые штыками овладели плато у сожжённой деревни. Я удержался в этой позиции несмотря на град пуль, картечи и ядер». Пеле, ссылаясь на рапорт 33-го полка, прямо опровергает версию об оставлении Фрианом деревни.

Тем временем Лейссер, приказав своему полку Г ар дю Кор остановиться на склоне, сам выехал вперёд, чтобы осмотреть расположение русских войск. В этот момент к нему подскакал французский офицер и крикнул: «Полковник, Вы найдёте на возвышенности два полка русской пехоты, поспешите атаковать их, иначе — всё потеряно». Оглядев местность, Лейссер убедился в необходимости немедленно атаковать. На возвышенности, примерно в 60 шагах от края оврага, лежала обращённая в пепел деревня, чьё местоположение обозначали теперь лишь тлеющие балки. Непосредственно перед деревней стояла русская батарея, а справа от неё — пехотное каре (из трёх батальонов), имевшее на своём правом фланге сильную батарею. Позади деревни находилось ещё несколько каре, а на заднем плане большая масса неорганизованной пехоты. Русская пехота была отчасти прикрыта гребнем небольшой высоты, на которой располагалась часть селения. Но, отойдя слишком далеко от края оврага (примерно на сто шагов), она лишилась возможности обстреливать лежащую впереди местность, что облегчило неприятелю переход через овраг.

Согласно русским источникам и литературе, расположение войск за Семёновским оврагом было таково. Слева от деревни располагалась 3-я пехотная дивизия, примкнув левым крылом к Литовскому и Измайловскому полкам; между гвардейскими каре разместились в кучках остатки сводно-гренадёрской бригады. На развалинах деревни размещалась 2-я гренадёрская дивизия. К северу от деревни на всех наших схемах изображены остатки 27-й пехотной и 2-й сводно-гренадёрской дивизий. Между тем сам Д. П. Неверовский писал: после ранения Багратиона «принял я в команду мою... сводные гренадерские батальоны и Донскую конно-артиллерийскую роту майора Тацина» и, явившись к Дохтурову, «был им поставлен впереди полков лейб-гвардии, для составления цепи стрелков на левом фланге, которую и содержал до самой ночи». Известно также, что генерал И. В. Васильчиков, «собрав рассеянные остатки 12-й и 27-й дивизий и с Литовским гвардейским полком, удерживал до вечера важную высоту на левой конечности всей нашей линии находящейся», причём всё это время находился при Литовском полку, место расположения которого сомнений не вызывает. Д. С. Дохтуров принял командование левым флангом, видимо, уже после потери дер. Семёновское. Он пишет, что по прибытии ко 2-й армии «нашёл высоты и редуты, нашими войсками прежде занимаемые, взятые неприятелем как равно и ров от оного нас отделявший» -, он ни словом не упоминает о защите деревни и говорит только о гвардейских полках. Коновницын относит прибытие Дохтурова ко времени незадолго «до 1-го часа пополудни», а при Измайловском полку Дохтуров находился с двух часов пополудни. К моменту атаки на Семёновское русские войска занимали только северную окраину деревни. Далее к северу войск не было. Но именно в это время в 11-ом часу Е. Вюртембергский получил приказ Барклая занять позицию левее батареи Раевского. Принц построил в колонны к атаке Тобольский и Волынский полки 1-й бригады И. П. Росси и выдвинул их на несколько сотен шагов влево вперёд для прикрытия батареи, поставленной влево от кургана. На этой позиции войска понесли большие потери: оба шефа полков — Росси и П. П. Шрейдер получили контузии, а под самим принцем было убито три лошади.

Саксонцы тем временем атаковали русские войска у деревни. Лейссер с пятью полуэскадронами, выстроенными в линию, взобрался на остаток возвышенности и дошёл до дороги, тянувшейся вдоль склона оврага. Генерал Тильман, который во время движения через долину ехал слева от колонны и наблюдал за порядком, теперь прискакал к её голове, чтобы осмотреть русскую позицию. Бывший с ним Шрекенштейн видел, как русский офицер помчался к одному из батальонов, изо всех сил стараясь построить свою пехоту в каре. Тильман отдал приказ Лейссеру спешно атаковать два ближайших русских каре, так как издали уже приближались русские резервы. Когда первые эскадроны двинулись в атаку, Тильман указывал направление последующим эскадронам по мере того, как они взбирались на гребень возвышенности. Эскадроны вытягивались всё дальше влево, и саксонцы, таким образом, атаковали уступами, в построении «ан эшелон», когда последующие подразделения находятся не полностью позади предшествующих. Вообще, как подчёркивал Меерхайм, в течение всего боя саксонцы действовали отдельными эскадронами и ни разу все вместе единым строем.

1-й эскадрон Гар дю Кор, взобравшийся на гребень высоты примерно в ста шагах севернее деревни, повернул направо и атаковал русскую пехоту, стоявшую рядом с деревней. Лейссер уверяет, что руководил этим эскадроном лично Тильман, сам же он «со вторым эскадроном и пятым полуэскадроном атаковал центр и левый фланг. Противник с большим хладнокровием подпустил нас на сорок или пятьдесят шагов, а затем дал залп». Но остановить разогнавшихся латников это уже не могло. Два ближайших каре были разбиты, укрепление и расположенная на нем батарея захвачены. По словам Шрекенштейна, батарея не успела произвести ни одного выстрела, так как была захвачена солдатами Фриана. Действительно, Пеле пишет что «эполемент, прикрывающий развалины селения был взят штыками».

Участник боя капитан Ж. Ф. Фриан сообщает, что «генерал Дюфур со своей бригадой (15-й лёгкий полк) овладел редутом, прикрывающим эту деревню, и занял последнюю; редут был взят, и деревня захвачена; во время этой атаки генерал Фриан во главе 48-го (полковник Груань) стремительно атаковал справа и вынудил неприятеля уступить ему территорию; 33-й (полковник Пушлон) расположился на крайнем правом фланге дивизии; испанский полк (полковник Чуди) образовал резерв 48-го». Русские безуспешно пытались отбить деревню. Капитан Фриан во время этого боя был ранен осколком. Правда, сам Дюфур пишет только, что он «захватил во главе трёх батальонов 15-го полка лёгкой пехоты плато у сожжённой деревни», а о редуте не упоминает. Капитан 85-го полка Шапюи пишет, что это произошло между 10 и 11 часами.

Тем временем ещё севернее деревни взбирался на возвышенность полк Цастрова. По словам Меерхайма, отвесный склон имел здесь высоту примерно 20 локтей. Откос был настолько крутой, что некоторые люди, пытавшиеся преодолеть его не наискосок, а по прямой, опрокидывались назад, давя следовавших за ними. Шрекенштейн заметил, что русское каре, находившееся ближе всего к деревне, «было весьма сильно поколеблено и разорвано на множество частей, которые стреляли теперь каждая по отдельности. Каре, стоявшее дальше влево, напротив, пострадало меньше, и большая часть атакующих, очевидно, проскочила между обоими каре, не ударив по пехоте. Что происходило по ту сторону, мы видеть не могли, так как палили со всех сторон, и, кажется, русская пехота стреляла вослед Гар дю Кор, который исчез из поля нашего зрения. Генерал-лейтенант Тильман полагал, что полк вскоре остановится».

О том, что происходило с этим полком, сообщает его командир. Проведя атаку в построении «ан эшелон», эскадроны разошлись друг с другом, как это случается почти всегда в подобных случаях, и солдаты мчались поодиночке, несмотря на приказы Лейссера следовать сомкнутым строем. То же произошло и с эскадронами полка Цастрова. Те, кто выбирался из оврага, тут же бросались в сутолоку боя. Поэтому всё перемешалось и было необходимо навести порядок. «Теперь, когда я как раз занялся сбором полка, — что являлось очень нелёгким делом, особенно потому, что нас весьма старательно поприветствовала неприятельская батарея, размещавшаяся на нашем левом фланге, — показался один неприятельский драгунский полк, который в прекрасном порядке выступил нам во фронт из редкой берёзовой рощи». Лейссер был вынужден тотчас предпринять вторую атаку. Драгуны были опрокинуты, и кавалеристы понеслись вдоль деревни, которая тянулась вправо примерно на сто шагов.

Между тем, по приказу Тильмана, головные эскадроны полка Цастрова выдвинулись уступами влево и тотчас атаковали «ан эшелон» русскую пехоту, которая либо не была затронута предыдущей атакой, либо вновь поднялась с земли. Часть её была прикрыта от всадников пепелищем, и кирасиры понеслись через это пожарище на противника. При этом немало всадников и лошадей поглотили многочисленные погреба, прикрытые раскалёнными и непрочными обломками. Прорвавшись через это препятствие, саксонцы сразу наткнулись на пехоту, поджидавшую их со штыками наперевес. Завязалась кровавая бойня, в которой многие кирасиры были повалены штыками. В особенно тяжёлое положение попали последние эскадроны полка, поскольку они зашли ещё дальше влево и наткнулись на плотную массу русской пехоты, которая не была затронута атакой Гар дю Кор. Но и это громадное каре было повалено и разогнано. В этой атаке принял участие генерал Тильман, находившийся на правом фланге 2-го или 3-го эскадрона. Впрочем, как признают сами саксонцы, эта победа оказалась неполной, поскольку многие русские пехотинцы специально падали ничком на землю, чтобы пропустить через себя конницу, а затем вставали и поодиночке стреляли вслед промчавшимся всадникам.

В это время на плато взобрались и польские кирасиры С. Малаховского, которым пришлось столкнуться с этой «восставшей из земли» русской пехотой, оказавшей отчаянное сопротивление. Малаховский докладывал Тильману, что русские, хотя и были рассеяны на мелкие кучки, в плен сдаваться никак не хотели, часть из них убежала на пепелище. Рвы были заполнены русскими пехотинцами; полковник хотел спасти безоружных от смерти, но разъярённые польские кирасиры не слушали убеждений своего командира и обагрили свои палаши неприятельской кровью. Поляки пытались отвезти назад захваченные ранее орудия, но оставшиеся русские артиллеристы дрались до последнего, предпочитая быть зарубленными возле своих орудий, нежели сдаться в плен.

Малаховский вспоминал, что его полк «захватил 300 пленных и одно заклёпанное орудие, которое тотчас отвезли в императорскую квартиру. Были ещё четыре орудия, но без лошадей их невозможно было увезти». Пленные были отправлены в тыл под охраной капрала и нескольких солдат. Пользуясь известным выражением П. С. Лескова, можно сказать, что латники Наполеона, его «железные люди» (gens de fer) увязли в упрямой русской пехоте, как «топор в тесте».

Вестфальская бригада, при которой находился генерал Лорж, а слева рядом с ней ехал Латур-Мобур, переходя овраг в строю по четыре, понесла значительные потери от огня русской артиллерии. Она прибыла на плато ещё позже и атаковала стоявшее сзади третье русское каре, при котором находилось от 4 до 6 орудий. Вестфальцы были встречены убийственным ружейным и картечным огнём, понесли большие потери, но каре разбили и захватили орудия. Почти одновременно на возвышенность прибыли уланы Рожнецкого и выдвинулись влево от вестфальцев. Видимо, именно они и натолкнулись на бригаду из дивизии Е. Вюртембергского.

Наградные документы сообщают, что принц Евгений «едва успел остановиться, как неприятельская кавалерия превосходными силами сделала на него нападение, почему он приказал полкам Волынскому, Тобольскому построить батальонные каре (в другом варианте сказано, что он построил „из полков первой линии два каре“), а ещё два полка поставил в резерве оных и, подпустя неприятеля на самую близкую дистанцию, ...приказал открыть сильной батальный огонь с фасов. Неприятель при всем усильном старании не мог врубиться в наши каре, почему принуждён был в замешательстве отступить и таким образом шестикратное нападение неприятельской кавалерии совершенно было испровергнуто». Тобольского полка поручик Киселёв «командирован был со стрелками для удержания неприятельских стрелков и следуемых за оными конной артиллерии с несколькими орудиями и кавалерии, покусившихся обойти карей, каковое поручение исполнил с отличною храбростию». Волынского полка подпоручик Попов 1-й «был командирован со взводом отнять взятую неприятелем из нашей артиллерии пушку, которая и была уже неприятельской кавалериею везена в их строй, но деятельная храбрость его исторгла из рук врага орудие, которое доставлено в роту полковника Глухова». Последнее обстоятельство указывает, что полк действовал немного севернее Семёновского.